• Невозможно вести честный и искренний спор с дураком.
• Недостаточно, чтобы воспитание только не портило нас, — нужно, чтобы оно изменяло нас к лучшему.
• Нельзя полагаться на те доходы, которые мы только надеемся получить, какими бы верными они нам не казались.
• Нет наставницы более немилосердной и коварной, чем наша привычка. Мало-помалу, украдкой забирает она власть над нами, но, начиная скромно и добродушно, она с течением времени укореняется и укрепляется в нас, пока наконец не сбрасывает покрова со своего властного и деспотического лица, и тогда мы не смеем уже поднять на нее взгляд.

• Нет ответа более унижающего, чем презрительное молчание.
• Нет столь дряхлого старца, который, памятуя о Мафусаиле, не рассчитывал бы прожить еще годиков двадцать.
• Нет стремления более естественного, чем стремление к знанию...
• Нет такой уловки или приема в пользовании оружием во время боя, которые мы сочли бы дурными, лишь бы они помогли отразить направленный на нас удар.
• Ни одна страсть не помрачает в такой мере ясность суждения, как гнев.
• Ни то, что предшествует смерти, ни то, что за ней следует, не является ее принадлежностью.
• Никто добровольно не раздает своего имущества, но каждый не задумываясь делит с ближним свое время. Ничем мы не швыряем так охотно, как собственным временем, хотя единственно в отношении последнего бережливость была бы полезна и достойна похвалы.
• Ничто не порождает в государстве такой неразберихи, как вводимые новшества; всякие перемены выгодны лишь бесправию и тирании.
• Обвинениям в адрес самого себя всегда верят, самовосхвалению — никогда.
• Опасное дело - нападать на человека, у которого осталось только одно средство спасения - оружие, ибо необходимость - жестокая наставница.
• Описывать прошлое - меньший риск, чем описывать настоящее, ибо в этом случае писатель отвечает только за точную передачу заимствованного им у других.
• От недостатка уважения к себе происходит столько же пороков, сколько и от излишнего к себе уважения.
• Откровенная речь, подобно вину и любви, вызывает такую же откровенность.
• Очень многих я видел на своем веку, которые были доведены до совершенной тупости неумеренной жаждой знания.
• Очень полезно оттачивать и шлифовать свой ум об умы других.
• Первоначально чье-либо личное заблуждение становится общим, а затем уж общее заблуждение становится личным. Вот и растет постройка, к которой каждый прикладывает руку так, что самый дальний свидетель события оказывается осведомленным лучше, чем непосредственный, а последний человек, узнавший о нем, - гораздо более убежденным, чем первый.
• Первый признак порчи общественных нравов - это исчезновение правды, ибо правдивость лежит в основе всякой добродетели и является первым требованием к правителю государства.
• Плакать из-за того, что мы не будем жить сто лет спустя, столь же безумно, как плакать из-за того, что мы не жили сто лет назад.
• Плоды смуты никогда не достаются тому, кто ее вызвал; он только всколыхнул и замутил воду, а ловить рыбу будут уже другие.
• По мере того, как мы лишаемся естественных удовольствий, мы возмещаем их удовольствиями искусственными.
• Подлинным зеркалом нашего образа мыслей является наша жизнь.
• Подобно тому как наше рождение принесло для нас рождение всего окружающего, так и смерть наша будет смертью всего окружающего.
• Подобно тому как растения чахнут от чрезмерного обилия влаги, а светильники - от обилия масла, так и ум человеческий при чрезмерных занятиях и обилии знаний, загроможденный и подавленный их бесконечным разнообразием, теряет способность разобраться в этом нагромождении и под бременем непосильного груза сгибается и увядает.
• Покопайся каждый из нас хорошенько в себе, и он обнаружит, что самые сокровенные его желания и надежды возникают и питаются по большей части за счет кого-нибудь другого.
• Полное согласие - свойство для беседы весьма скучное.
• Порицать в другом свои недостатки, думается мне, столь же допустимо, как порицать — а это я делаю весьма часто — чужие в себе, обличать их следует всегда и везде, не оставляя им никакого пристанища.
• После тех лиц, которые занимают самые высокие посты, я не знаю более несчастных, чем те, что им завидуют.

• Почтительность, которою окружает ребенка челядь, а также его осведомленность о богатстве и величии своего рода являются немалыми помехами в правильном воспитании детей.
• Привычка терпеливо трудиться - это то же, что привычка терпеливо переносить боль.
• Признаваться в незнании - одно из лучших и вернейших доказательств наличия разума.
• Природа — приятный наставник, и даже не столько приятный, сколько осторожный и верный.
• Природа может все и все творит.
• Пусть всякий, кто сможет, остерегается попасть в руки судьи, когда этот судья - победоносный и вооруженный до зубов враг.
• Пусть детство смотрит вперед, старость - назад: не это ли обозначали два лица Януса?
• Пусть наставник заставляет ученика как бы просеивать через сито все, что он ему преподносит, и пусть ничего не вдалбливает ему в голову, опираясь на свой авторитет и влияние.
• Пчелы перелетают с цветка на цветок для того, чтобы собрать нектар, который они целиком претворяют в мед. Точно так же и то, что человек заимствует у других, будет преобразовано и переплавлено им самим, чтобы стать его собственным творением, то есть собственным его суждением.
• Пытливости нашей нет конца, удовлетворенность ума — признак его ограниченности или усталости.
• Ради чего врачи с таким рвением добиваются доверия своего пациента, не скупясь на лживые посулы поправить его здоровье, если не для того, чтобы его воображение пришло на помощь их надувательским предписаниям?
• Разве мошенничество становится менее гадким от того, что речь идет о нескольких су, а не о нескольких экю? Оно гадко само по себе.
• С чем бы мы ни знакомились, чем бы ни наслаждались, мы все время чувствуем, что это нас не удовлетворяет, и жадно стремимся к будущему, к неизведанному, так как настоящее не может нас насытить; не потому, что в нем нет ничего, могущего нас насытить, а потому, что сами способы насыщения у нас нездоровые и беспорядочные.
• Самое главное — это прививать вкус и любовь к науке; иначе мы воспитаем просто ослов, нагруженных книжной премудростью.
• Самые выдающиеся дарования губятся праздностью.
• Самые грубые и вздорные выдумки возникают большей частью у тех, кто занимается самыми возвышенными и трудными вопросами; любознательность и высокомерие заставляют их погружаться в глубокие бездны.
• Самый краткий путь к завоеванию славы — это делать по побуждению совести то, что мы делаем ради славы.
• Самый ценный плод здоровья - возможность получать удовольствие.
• Самым лучшим доказательством мудрости является непрерывное хорошее расположение духа.
• Следовало бы иметь установленные законом меры воздействия, которые обуздывали бы бездарных и никчемных писак, как это делается в отношении праздношатающихся и тунеядцев.
• Следует смотреть не столько на то, что едят, сколько на то, с кем едят.
• Смерть должна быть такая же, как и жизнь; мы не становимся другими только потому, что умираем.
• Смерть одного есть начало жизни другого.
• Сократ… заставлял сначала говорить учеников, а затем уже говорил сам.
• Способность снизойти до влечений ребенка и руководить ими присуща лишь душе возвышенной и сильной.

• Среди других прегрешений пьянство представляется мне пороком особенно грубым и низменным.
• Старикам не стоит думать о смерти: пусть лучше позаботятся о том, как получше разрыхлить грядки на огороде.
• Столько имен, столько побед и завоеваний, погребенных в пыли забвения, делают смешною нашу надежду увековечить в истории свое имя захватом какого-нибудь курятника, ставшего сколько-нибудь известным только после своего падения.
• Страх - это страсть воистину поразительная, и врачи говорят, что нет другой, которая выбивала бы наш рассудок из положенной ему колеи в большей мере, чем эта.
• Страх то придает крылья ногам, то приковывает их к земле.
• Судьба не приносит нам ни зла, ни добра, она поставляет лишь сырую материю того и другого и способное оплодотворить эту материю семя.
• Судьба поставляет нам только сырой материал, и нам самим предоставляется придать ему форму.
• Судья, вынесший обвиняемому приговор в припадке гнева, сам заслуживает смертного приговора.
• Счастье человеческое состоит вовсе не в том, чтобы хорошо умереть, а в том. чтобы хорошо жить.
• Творение человека, имея собственное значение и судьбу, может оказаться для него удачей большей, чем он имел оснований на то рассчитывать по своим знаниям и способностям, может оказаться значительней, чем он сам.
• Те, кто расшатывают государственный строй, чаще всего первыми и гибнут при его крушении.
• Те, кто уверяет, что имеет в голове много мыслей, но выразить их не умеет из-за отсутствия красноречия, — не научились понимать самих себя.
• Те, у кого одинаково злая воля, каково бы ни было различие в их положении, таят в себе одинаковую жестокость, бесчестность, грабительские наклонности, и все это в каждом из них тем отвратительнее, чем он трусливее, чем увереннее в себе и чем ловчее умеет прикрываться законами.
• Тем, кто нами повелевает и правит, кто держит в руках своих судьбы мира, недостаточно обладать разумением среднего человека, мочь столько же, сколько можем мы; и если они не превосходят нас в достаточной мере, то уже тем самым оказываются гораздо ниже нашего уровня.
• Только глупцы могут быть непоколебимы в своей уверенности.
• Тому, кто не постиг науки добра, всякая иная наука приносит лишь вред.
• Тому, кто сказал Сократу: «Тридцать тиранов осудили тебя на смерть», последний ответил: «А их осудила на смерть природа».
• Тот, кто всегда в выигрыше, - не настоящий игрок.
• Трусость — мать жестокости.
• У высокого положения есть то преимущество, что с ним можно по собственному желанию расстаться, и почти всегда есть возможность выбора более высокой или более низкой ступени: ведь не со всякой высоты непременно падаешь, гораздо чаще можно благополучно опуститься.
• У животных есть та благородная особенность, что лев никогда не становится из малодушия рабом другого льва, а конь — рабом другого коня.
• Удачный брак отвергает любовь; он старается возместить ее дружбой. Это — не что иное, как приятное совместное проживание в течение всей жизни, полное устойчивости, доверия и бесконечного множества весьма осязательных взаимных услуг и обязанностей.
• Ум, не имеющий никакой определенной цели, теряется; быть везде — значит быть нигде.

• Упрямство и чрезмерный пыл в споре — вернейший признак глупости.
• Ученость, как таковая, сама по себе есть нечто безличное. Для благородной души она может быть добавлением очень полезным, для какой-нибудь иной - вредоносным и пагубным. Вернее было бы сказать, что она вещь драгоценная для того, кто умеет ею пользоваться.
• Философия нисколько не ополчается против страстей естественных, лишь бы они знали меру, и она проповедует умеренность в них, а не бегство от них.
• Хороши или плохи события жизни, во многом зависит от того, как мы их воспринимаем.
• Чаще всего мы больше радуемся детским шалостям, играм и проделкам наших детей, чем их вполне сознательным поступкам в зрелом возрасте, словно бы мы их любили для нашего развлечения, как мартышек, а не как людей.
• Человек - изумительно суетное, поистине непонятное и вечно колеблющееся существо.
• Человек страдает не столько от того, что происходит, сколько от того, как он оценивает то, что с ним происходит.
• Чем больше заполняется наша душа, тем вместительнее она становится.
• Чрезмерно сильное горе подавляет полностью нашу душу, стесняя свободу ее проявлений.
• Что касается пьянства, то этот порок - насквозь телесный и материальный. Поэтому самый грубый из всех ныне существующих народов - тот, у которого особенно распространен этот порок. Другие пороки притупляют разум, пьянство же разрушает его и поражает тело.
• Что касается смерти, то ощущать ее мы не можем; мы постигаем ее только рассудком, ибо от жизни она отделена не более чем мгновением.
• Что может быть труднее, чем уберечься от врага, надевшего на себя личину нашего самого преданного друга.
• Чтобы научить другого, требуется больше ума, чем чтобы научиться самому.
• Чтобы обучить другого, требуется больше ума, чем чтобы научиться самому.
• Чтобы правильно судить о вещах возвышенных и великих, надо иметь такую же душу; в противном случае мы припишем им наши собственные изъяны.
• Шум оружия заглушает голос законов.
• Я говорю правду постольку, поскольку осмеливаюсь ее говорить; чем старше я становлюсь, осмеливаюсь делать это все реже.
• Я наблюдал только такое действие розги — она или притупляет, или озлобляет.
• Я нередко встречал людей, которые оказывались неучтивыми именно вследствие того, что были чересчур учтивы, и несносны вследствие того, что были чересчур вежливы.
• Я осуждаю всякое насилие при воспитании юной души, которую растят в уважении к чести и свободе. В суровости и принуждении есть нечто рабское, и я нахожу, что то, чего нельзя сделать с помощью разума, осмотрительности и умения, никак нельзя добиться силой.
• Я предпочитаю самостоятельно ковать себе душу, а не украшать ее позаимствованным добром.
• Я считаю себя средним человеком, за исключением того факта, что считаю себя средним человеком.
• Я хотел бы, чтобы смерть застала меня за работой в поле.

[ 1 ] [ 2 ]